Общество сильнее шокируют не кадры, но мысли!
Слово «либертин» произошло от латинского libertinus (вольноотпущенник) и изначально, в Древней Греции и Древнем Риме, а также в западноевропейских государствах периода раннего феодализма, означало отпущенных на свободу или самостоятельно выкупившихся рабов. Гораздо позже словом «либертин» (или «либертен») стали называть непокорных королю аристократов-вольнодумцев, отличавшихся необузданной свободой нравов. В XVII веке либертинаж окончательно оформился как культурное течение (прежде всего во Франции). Основные черты его представителей — это, во-первых, принадлежность к дворянству либо духовенству, а во-вторых, поклонение ими же разработанной концепции «порядочного» или «честного человека». Один из французских либертинов Гийом де Ботрю, граф де Серран, заметил, что честный (honnкte, от лат. honestus — достойный уважения) человек и добропорядочность не совместимы. Позднее, уже в XVIII веке, весомый вклад в создание идеологической базы данного течения внес маркиз де Сад своими «120 днями Содома или школой либертинажа». И продолжил в «Жюстине»: «Истинный либертин любит и те упреки, которые он заслужил своими отвратительными поступками. Разве не видали мы таких, кто любил и уготованные им людской местью пытки, кто сносил их с радостью, кто смотрел на эшафот как на трон славы, не погибнуть на котором с той же смелостью, что вдохновляла их в отвратительных злодействах, было бы весьма досадно? Таков человек на последней ступени продуманной испорченности».
Именно таким человеком «на последней ступени продуманной испорченности» предстает пред нами герой Джонни Деппа в фильме The Libertine (название, то ли по незнанию, то ли по привычке, было переведено отечественными прокатчиками как «Распутник») Джон Уилмот, второй граф Рочестер (1647—1680) — английский поэт, придворный острослов Карла II, вольнодумец, неоднократно попадавший в немилость за свои выходки за гранью всяческого приличия, развратник и истинный либертин.
«Я не понравлюсь вам!» — этими словами открывается своего рода двухчасовой моноспектакль Джонни Деппа–Джона Уилмота. «Распутник» начинается и заканчивается монологом — вне декораций, вне времени, «по ту сторону добра и зла». Знаете, благодаря тому, что фильм не дублирован и идет с субтитрами, удается уловить разнообразные нюансы: так, первое из этих откровений лучше воспринимать на русском, а вот второе — на языке Шекспира и Уилмота. Почему? Пожалуй, о финальном монологе поговорим в свое время, а что же касается первого... «Понравиться» — значит «прийтись по нраву». Если развить мысль, то это слово, с одной стороны, означает, что, для того, чтобы понравиться нам, человек должен быть таким, как мы (или мы — такими, как он), то бишь «одного нрава»: сходного характера, отношения к жизни, морально-этических принципов, etc. А с другой, прийтись можно не только «по нраву», но и «впору»: моське и слону будет некомфортно в компании друг друга — первая закономерно начнет тявкать от бессилия, а второй же, не заметив, может случайно ее затоптать... Что ж, личность, подобная Джону Уилмоту, действительно не всякому по нраву и впору!
Кроме того, если ты умудряешься не прийтись ни по нраву, ни впору, то, скорее всего, не придешься и ко двору... Так, граф Рочестер, едва получив королевское прощение за предыдущую выходку, использовал свой шанс на «реабилитацию» (написать пьесу, восхваляющую правление Карла II) способом, достойным истинного либертина — свободного, развратного и предельно честного перед самим собой и окружающими. Он создал комедию «Содом», в которой некий похотливый король принимает «судьбоносное решение» о даровании нации свободы, и единственным инструментом для достижения этого монарх считает тотальный разврат в немыслимых формах и масштабах. «Содом» современники Уилмота назвали «квинтэссенцией распутства» (хотя безусловная заслуга Уилмота как поэта в том и заключается, что описание повального впадения в грех у него настолько тошнотворно и отвратительно, что грех перестает быть притягательным!).
Спасаясь от гнева Карла II, граф Рочестер скрывается на лондонском дне в компании искренне любящей его проститутки и верного слуги. Он ведет жизнь бродяги, лицедействует, шарлатанит, спивается и страдает от стремительно прогрессирующего сифилиса. В итоге от него отворачиваются все: и любовница-актриса Элизабет Барри, и многочисленные друзья-собутыльники, и король.
Тем не менее, после всего этого, преодолевая мучительную боль и внушая ужас изуродованным сифилисом лицом, Джон Уилмот совершает то, чего от него не ожидал никто: своим блестящим, злым и безупречно убедительным выступлением в Палате лордов он спасает монархию, добившись того, что билль, запрещающий брату-католику Карла II наследовать престол, так и не был принят. Показателен диалог между королем (Джон Малкович) и Деппом-Уилмотом: «Наконец-то, Джонни, ты что-то сделал для меня». — «Нет, я сделал это для себя». Парадокс? Вряд ли.
Либертинаж в определенной степени можно считать предтечей ницшеанства: убеждения, вера, мораль, верноподданность и прочее плохи не сами по себе. Плохо то, что они правят человеком, лишая его свободы выбора, давая готовые ответы на все случаи жизни и все вопросы. Либертин, сверхчеловек (просто ЧЕЛОВЕК, если хотите) позволяет себе иметь убеждения, а не покорно следует за ними. Это и есть высшая степень свободы — добровольное отречение от нее. Таким образом, Джон Уилмот, второй граф Рочестер, парадоксальным образом приблизился к абсолютной свободе, отдав свой долг королю. И окончательно достиг ее на смертном одре, в возрасте Христа, отдав свой долг Богу.
В фильме священник отпускает герою Деппа его неисчислимые грехи словами из Книги пророка Исайи: «Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились».
Что ж, пожалуй, все они, «мужи скорбей» — поэты, философы, музыканты, художники, писатели, издевающиеся на протяжении веков над общественным мнением посредством шокирующих произведений, безумных выходок и немыслимых безумств, на самом деле добровольно принимают на себя тяжкий крест. Каждый из них — это своего рода оживший «портрет Дориана Грея», честно и беспристрастно отражающий и принимающий на себя все пороки современного ему общества. Вот только «исцелимся ли мы ранами их»? Вряд ли...
Со времен Джона Уилмота, второго графа Рочестера, прошло более трех веков, но ничего не изменилось! Вот, к примеру, недавно на аукционе Sotheby’s прогремел скандал: на торги было выставлено издание того самого «Содома» Уилмота, после чего в прессе разгорелся скандал, что «на Sotheby’s торгуют порнографией!» Хотя Уилмот, по сути, порнографичен ровно настолько, насколько порнографичны давно «реабилитированные» маркиз де Сад, Иван Барков, Леопольд фон Захер-Мазох, Оскар Уайльд, Генри Миллер и многие-многие другие.
Да и история самого фильма об Уилмоте показательна: монтаж «Распутника» был закончен буквально за считанные дни до начала Международного кинофестиваля в Торонто в 2004 году (к которому изначально и был приурочен выход фильма), но в итоге картину «задвинули» без объяснения причин. И лишь спустя полтора года после безуспешной премьеры в Торонто «Распутник» стартовал сначала в пределах Туманного Альбиона, а потом осторожным прокатом по одной копии в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Более-менее развернутого проката фильм 2004 года дождался лишь в начале 2006-го! Да и то на всю Россию, например, набралось аж пять копий картины (в Киеве же «Распутник» вообще идет всего лишь в одном кинотеатре!). Почему так? Ведь этот фильм — отнюдь не «порнографическое кино не для всех»: несмотря на название, он предельно корректен в визуальном отношении! «Распутник» шокирует не кадрами, но мыслями! Или этого наше, казалось бы, ко всему привыкшее общество боится больше?..
Финальный монолог Джона Уилмота, второго графа Рочестера, — логичное продолжение того, что звучал в начале. На застывшем, заостренном лице Джонни Деппа, теряющегося в заполняющей кадр дымке, видны лишь насквозь пронзающие душу зрителя глаза и губы, повторяющие одно и то же: «Do you like me now?» («Нравлюсь ли я вам сейчас?»). И отголосок: «Now... Now... Now....» И именно здесь ощущается в полной мере прелесть субтитров, не мешающих оригинальной озвучке фильма. Ранее точно такое же акцентирование «now-сейчас» Депп использовал, когда его герой говорил о природе актерского искусства: для актера на сцене не существует ни прошлого, ни будущего — есть только бесконечное сейчас. В этом прелесть и в этом ужас актерства. А тем более актерства, возведенного в абсолют и перенесенного в реальную жизнь (и ведь, по сути, либертинаж и не был не чем иным!).
Что ж, современный либертин Джонни Депп, воплотив на экране образ «актера жизни» Джона Уилмота, безусловно, сыграл одну из лучших своих ролей. А сам «распутник» и «муж скорбей», второй граф Рочестер, получил возможность увидеть сквозь века, «исцелили ли его раны» кого-либо, пришелся ли он, наконец, кому-нибудь по нраву... Из своего «бесконечного сейчас» он продолжает говорить нам: «Что в прошлом — больше не мое, его невнятен звон. И только в памяти оно живет как старый сон. А то, что будет, не пришло, его, по сути, нет. Так как могу я пред тобой о нем держать ответ? Все, что имею я, — «Сейчас», мгновение в судьбе, и ты, любовь, без лишних слов бери его себе!».
Do you like him now?..
